Обычный ритм плаванья вдруг менялся, пароход давал гудок, капитан командовал: "Лево руля", и старший помощник торжественно объявлял в рупор: "Дамы и господа, граждане и гражданки, мы подходим к Самаре". Публика высыпала на палубу. И вот уже судно швартовалось к пристани Общества "Русь" или "Кавказ и Меркурий". Пассажиры сходили на каменистый берег и первое, что видели перед собой, это Предтеченскую улицу, резко поднимавшуюся в горы, мощеную жигулевским булыжником, милую, симпатичную и простую как провинциальная жизнь. Здесь уже поджидали извозчики с пролетками, фаэтонами и простыми телегами, как говорится, кому что по карману. Ломовые извозчики кричали: "Эй, садись, не рядись. Прокатим с ветерком! Эх, Самара-матушка, слаще хлеба мякишка! Поедем, барин, по Предтеченской". Приезжий гость спрашивал: "А почему это-подъем так называется?" Кучер отвечал: "Ну, Предтеченская это - предтеча Самары, через нее Вы в город попадете на моей кобыле. Ну-ну, пошла!" На самом деле, Предтеченская называлась так в связи старинной церковью Иоанна Предтечи, которой как бы и заканчивалась. Такова была русская православная традиция. Улица должна вести к храму и им заканчиваться, как говорится, из мира в клир. А мирская жизнь на Набережной, действительно, потрясала. Здесь бушевал Бурлацкий рынок, растянувшийся на целых три квартала вдоль Волги до самой Заводской. Здесь приставали цыганки: "Дай погадаю, позолоти ручку". Местные виртуозы-гармонисты выбивали слезу из мещан, а вместе с нею и денежки.
Дом №1 по Предтеченской потрясал воображение приезжих своей грандиозностью. Огромное кирпичное многоэтажное здание не было резиденцией губернатора или городского Головы, полицейским участком или Биржей. Самарский предприниматель Матвей Абрамович Чаковский в 1886 году построил это здание, как первую в городе народную баню. Для тех времен это было величайшее техническое достижение. Она обслуживала сразу до 584 человек одновременно. Имелось 25 отдельных номеров на 75 персон. Баня имела свой водопровод, канализацию, освещение осуществлялось от собственной динамо-машины, пар поступал из централизованной системы. Работала собственная прачечная, и пока клиент хлестался веничком в парной, его одежда выстирывалась, высушивалась в потоках сухого горячего воздуха, проглаживалась и ждала уже своего хозяина чистенького и довольного. Ценные вещи закрывались в сейфы под охрану специально нанятого полицейского. С Жигулевского пивзавода сюда поступали все сорта пива, а к ним вобла, печеные яйца, красные вареные раки, спелые балыки, багряная икра. Некоторые завсегдатаи проводили здесь помногу часов: то в предбаннике с пивком, то в парной до головокружения, потом с диким криком выскакивали на улицу и зимой падали в сугроб и катались в самарском снегу, затем снова бежали в баню, где банщик услужливо предлагал: "Господин, не изволитель водочки-с с огурчиком хрустящим душу согреть?" И опять начиналась парильня с березовыми вениками, с отварами зверобоя, полыни, еловых веток. По соседству на Казанской одуревших от пара завсегдатаев ожидали 7 вертепов. А впрочем, по заказу девочек доставляли прямо в номера. Не обходилось, правда, и без курьезов. Особо мнительные мещане и купцы боялись сдать ценности на хранение и шли в парилку, зажав кошелек в руке или привязав его на тесемке. Тут их уже поджидали банные воры, юркие и смекалистые. Стоит такой мужик в общем отделении, парится. А тут ему кто-то в лицо мыльной пеной. Бедняга и не заметит как у него вырвали кошелек. Он глаза промоет, визжит. Банщик прибегает: "В чем дело-с?" А в общем отделении солидные толстые дяди моются, как будто ничего и не было. Неудачнику говорят: "Так что же вы на хранение не сдали. Гривенник пожалели и себя наказали". Так что встреча с Самарой и ее традициями начиналась с бани Чаковского на Предтеченской, 1.
А дальше за Казанской вверх по Предтеченской селились немцы. До сих пор сохранились их постройки со своими самобытными двориками, полисадничками, деревянными верандами, соединенными между собой деревянными площадками. Немецкую слободу увенчала Лютеранская церковь угол Дворянской. Ее история такова. В 1858 году самарский купец Егор Никитич Аннаев, католик по вероисповеданию, решил построить для своих единоверцев костел. Работы выполнял архитектор Н.Еремеев. Но в 1865 году в связи с волнениями в Польше царское правительство запретило открывать католический храм и передало недостроенное сооружение немецкой лютеранской общине. От немцев строительство возглавил купец П.Ф.Цельмер, который собирал пожертвования со всего Поволжья. 26 сентября 1865 года лютеранская кирха была освящена казанским дивизионным проповедником Пундани при ассистенции симбирского пастора Мейера. С 1868 года кирха получила собственного пастора Э.Иогансона с годовым окладом 800 рублей. Попечительский совет состоял и з 7 человек. Сама постройка обошлась в 30 тысяч рублей, однако, видимо, лютеране, по сути захватив здание у католиков, прогневили Господа, и в 1877 году 27 июля на кирху напал "красный петух". Восстановление храма закончилось в 1883 году. С тех пор она имеет современный вид. В кирхе по реестру на конец XIX века числилось около 700 прихожан, среди них около 100 эстонцев и латышей, остальные немцы. В 1914 году сами немцы испытали на себе то же самое, что когда-то поляки, правда кирху не закрыли, но начались притеснения, конфискация имущества и высылка немецких и австрийских предпринимателей, включая фон Вакано и Кеницера. Однако богослужения все равно шли, и их проводил под косыми взглядами самарцев пастор Фридрих Карлович Дрекслер, а затем Герман Лециус. В Самарский евангелистический-лютеранский церковный совет входили: Председатель Г.Г.Цепфель, непременный член П.П.Шнибер, Действительный член Э.К.Бар, Л.А.Греве, купец Ф.К.Клингард, К.А.Леман, В.К.Нагель, В.В.Ниденталь, О.И.Петерсон, О.Ф.Шуберт, А.И.Меркель, секретарь Г.В.Девриен.
Следующим по номеру за кирхой возвышалась Единоверческая церковь. Это место связано с историей всей нашей страны. Каждый школьник знает о расколе, но уже далеко не каждый современный самарец знает о том, какую роль играл наш город в старообрядничестве. Дело в том, что на Волгу, спасаясь от гонений, бежали раскольники со всей Руси. Они здесь поставили семь Иргизских монастырей и боролись насмерть за сохранение старокнижия и двоеперстия, а на самом деле русский народ сопротивлялся установлению крепостничества, усилению государственности, вплоть до вмешательства в частную жизнь, даже до нарушения тайны исповеди, что считалось святотатством. Старообрядцами становились не религиозные фанатики, а крепкие, сильные мужики, презиравшие рабскую психологию. Эти сильные люди и пошли в предпринимательство, создали могущество Самары. Как говорится, в какого купца не кинь - попадешь в старообрядца. После реформ 1861 года началась либерализация общества, установлена свобода совести. Император повелел Синоду искать компромиссов. Возникает Единоверческое движение, как путь к, примирению когда-то яростных религиозных врагов. Да и сами купцы-старообрядцы хотели мира, ведь их мощные финансовые империи только теряли от постоянных стычек с государственными органами. К тому же и государство стало другим, более демократичным и либеральным. Компромисс заключался в следующем: старообрядцы признают официальную церковь и государство, отказываются от крайних проявлений религиозности, таких как добровольное самосожжение, самобичевание, прибивание себя к кресту. А за это им разрешают свободно собираться в своих молельных домах, строить новые церкви, проводить службы на основе допетровских традиций, на древних книгах, креститься двумя перстами и отбивать поклоны о землю челом. Еще в 1848 году единоверцы купили землю на углу Предтеченской и Саратовской. В 1858 году священный Синод дозволил построить здесь огромный каменный храм и предоставил чертежи. Общая смета составила 35 тысяч рублей. В 1865 году храм освятили. Он выглядел великолепно: из белого камня, пятиглавый, с сорокаметровой колокольней, не считая огромного креста. История сохранила имя священника Казанско-Богородицкой единоверческой церкви Софония Леонтьевича Галкина и церковного старосту именитого купца Лаврентия Семеновича Аржанова. Говорят, в храме имелись священные реликвии еще с Византийских времен. Здесь Петр Ильич Чайковский слушал службу по древнему дониконианскому уставу, а потом писал в одном из писем друзьям, мол странный город Самара, чудесный хор Единоверческой церкви, а напротив публичный дом. Это не случайно, ведь улица, на которой все это происходило являлась как бы предтечей Самары, а значит включала в себя все ее контрасты и противоречия. Самару называли Иерушалаимом на Волге, так как здесь соседствовали различные конфессии, как и на Предтеченской, лютеране и русские раскольники. Самаре свойственны рядом церковь и кабак, школа и пивная.
Действительно, напротив Единоверческой церкви, ныне превращенной в клуб швейников, конечно, уже без куполов и колоколен, находились "Сарептские номера", а на другом углу ресторан "Венеция". Последнее тоже символично, но уже для нового города. Известно, что Венеция стоит на воде и буквально не имеет под собой почвы, постоянно оседая. Ныне в этом доме служба занятости, куда приходят несчастные безработные, у которых нет также почвы под ногами, и они опускаются все ниже и ниже по уровню бедности.
Но по четной стороне, конечно, находились не только увеселительные заведения. Под №22 числится Удельное Ведомство стоимостью в 10 тысяч, под №38 - Самарское Уездное Земство на углу Саратовской в 4 тысячи рублей.
Пройдя чуть выше по четной стороне, мы видим аптеку, добротное приятное здание красного кирпича. С торца с левой стороны можно заметить силуэт треугольника. Горожане проходят мимо и не знают, что это след от I Мировой войны. Нет, это не разрыв снаряда, и здесь не продавали различные геометрические фигуры для прочтения шифров и военных карт. В этот дом в 1915 году на правах беженца переехало товарищество Российско-Американской резиновой мануфактуры "Треугольник". Здесь же разместилось акционерное общество Жирардовских мануфактур Галле и Дитриха, Предтеченская, 52. Самара дала приют многим предпринимателям, банкам, фирмам, производствам из Варшавы, Риги, Ревеля, Вильно и других городов, которые оставляла русская армия. Иногда до 100 беженцев прибывало на железнодорожный вокзал. Отдохнув от канонады, несчастные люди удивлялись тишине и размеренности города. Как и в мирное время, на углу Предтеченской и Николаевской на свободном городском пространстве останавливались заезжие циркачи, балаганщики. Горожане могли покататься на карусели, посетить зверинец, посмотреть представление с воздушными шарами, а наиболее любопытные и бесстрашные сами поднимались в небо, чтобы увидеть город с высоты птичьего полета. Там они лицом к лицу встречались с воздушными змеями, которых пускали мальчишки с близлежащих улиц. Для любителей острых ощущений иногда устраивали даже кровавые зрелища. Например, Г.И.Бойко в своем зверинце шокировал публику следующим:
"Сегодня кормление льва живым бараном. Плата для взрослых - 59 копеек, для учащихся детей и нижних чинов - 35 копеек".
По мере дальнейшего движения по улице вверх начинают появляться особняки крупных предпринимателей. На углу Соборной восхищает глаз огромный магазин купца I гильдии потомственного почетного гражданина Щетинкина, построенный в начале века архитектором Решетниковым в стиле модерн. Павел Васильевич родился в 1845 году в Казани, в семье владельца мануфактуры. В 1876 году развернул в нашем городе торговлю мехами, затем распространил дело на все Поволжье. К началу века он сколотил немалый капитал, что позволило ему построить шикарный торговый дом моделей с постоянными выставками и демонстрацией коллекционных моделей из редкостной пушнины. Многие сибирские охотники работали на него. Щетинкинские умельцы скорняки определяли качество меха на глаз, в крайнем случае проведя по нему рукой. Шкурка считалась удовлетворительной, если ее можно было поднять на трех волосинках.
На противоположной стороне, Предтеченская, 61, возвышается особняк М.А. Егорова - Андреева, построенный архитектором Вернером в стиле ампир в 1913 году. Он родился в 1876 году в Самарской губернии. С 1902 года развернул широкую оптовую торговлю колониальным, табачным и бакалейным товаром. Имел прямые контакты со столичными и иностранными фабриками. Часто сам торговал в кредит и завоевал большой авторитет. В 1913 году его удостоили чести быть включенным в список лучших предпринимателей Российской Империи в книге "300-летие династии дома Романовых". Орел, распластавший крылья на фасаде его дома - это последнее, что осталось от гордого и благородного духа предпринимательства тех времен.
Далее, прогуливаясь вдоль особняков Жоголева, Погорелова, Шихобалова, Дальнова, Журавлева, оставив позади контору Высочайше утвержденного Товарищества паровой мукомольной крупчатой мельницы, мы приближаемся к старинной самарской святыне - православному кладбищу, где когда-то и стояла деревянная церквушка Иоанна Предтечи. Но прежде давайте взглянем на нечетную сторону: в доме 121 размещалось представительство Бугурусланского женского монастыря, в доме 123 - Чагринского Покровского женского монастыря, в доме 125 - Ключегорского Казанско-Богородицкого женского монастыря.
И вот, наконец, сам Покровский собор. Его мы видим еще издалека, квартала за четыре. Его золотые купола и белые стены как бы плывут над улицей, будто солнце встает. Его поставили на месте старенькой деревянной церквушки Иоанна Предтечи и освятили в 1861 году. Проект храма в русском стиле представил столичный архитектор Эрнст Иванович Жибер. Общая смета составила 37 тысяч рублей. При строительстве церкви большую роль играл благотворительный комитет во главе с Емельяном и Антоном Шихобаловыми. За заслуги по возведению Покровского храма священный Синод наградил братьев золотыми медалями. Они также удостоились права построить свой семейный склеп рядом с этой церковью. Несколько лет назад при ремонтных работах на улице Ленинской были обнаружены обломки могильных плит господ Шихобаловых, которые и были перенесены в Покровский собор. На самом же Покровском кладбище сейчас выстроен стадион, и спортсмены бегают и прыгают по костям собственных предков.
Комментариев нет:
Отправить комментарий