И будет утро. Или: Танго ночи.

В колонках играет - Петр Дранга. Танго ночи...

Настроение сейчас - грустное

Ты ушел.Дерзко ушел. Навсегда ушел. Даже не попрощавшись, не сказав ни слова о том, КАК мне жить дальше. Без тебя жить. Жить ОДНОЙ. Ты знал, что больше не вернешься. Иначе бы заглянул в мои наполненные ужасом, недоумением, в мои полные обильных слез глаза. Иначе бы прижался ко мне. Иначе бы на мою просьбу к врачу остаться возле тебя не отрезал резко: "Уходи." Иначе бы позвал еще раз, когда я, уже не оглядываясь, уходила от тебя. Ты знал, ЧТО я прочитаю, ЧТО увижу в твоих раньше безумно ласковых глазах, наполненных всегда сумасшедшей любовью ко мне.

Все, что происходило в этот вечер и в эту ночь, напоминало сценарий фильмов, которые ты любил смотреть. Только теперь главными героями этой страшной ленты, которая, казалось, не кончится никогда, были мы с тобой. А зрительный зал был пуст.

Ты сказал эту фразу как-то повседневно, как обычно говорил: "Ой, зая, что-то мне плоховато стало." Но в этот раз ты не поднялся с кресла за своими таблетками. Голова твоя запрокинулась, и ты захрипел.

Я не могу, нет - не хочу - вспоминать - как дальше было все ЭТО. Только помню, как кричала: "Не уходи!!!" А потом - страшная твоя мука. Последняя в этой жизни (хотя, кто знает, может, будучи на одре смертном, ты ужасался еще больше, увидев свою жизнь, небезгрешную жизнь за одно мгновение?). Около часа медбрат, исколов тебе все твои вены - мощные обычно, пытался ввести какие-то препараты. Доктор, спросив меня: "Будут ли найдены 10 тысяч на лечение?" и, почти не ожидая ответа, обронила: "Как же он мог просмотреть инфаркт." И подвела черту: "Сделаем все, что можем. Но никаких гарантий. Слышите - никаких."

Эту поездку на "скорой", на которой ты сам частенько вез умирающих, поддерживая в них всеми силами жизнь, я не забуду никогда. Старые разбитые дороги. Сумасшедший вой сирены, разгоняющий почти ночной сумрак и одиноких прохожих. Ты, повернувшись ко мне спиной, лежишь на носилках, и тебе бросает со стороны в сторону. И я - как в кино обычно бывает - на весу держу в руках бутылочку с каким-то уже не нужным тебе препаратом. Я верю и не верю, что тебе это поможет. Гоню мысли от себя далеко. Но на подкорке сидит четкая жесткая мысль - это уже конец.

Врач-реаниматолог, который пытался в тебя вдохнуть жизнь, не скрывал: "Его уже ничто не спасет." Описать мои чувства? Ты знаешь, ЧТО я чувствовала тогда. Когда мне разрешили попрощаться с тобой. Боже, что может быть страшнее видеть живым и мертвым одновременно своего любимого. "Дайте я сделаю массаж, посмотрите - у него ноги уже синие, - кричала я, - может быть, кровообращение наладится." Врач, привыкший к подобным ситуациям, строго прикрикнувший на меня, с трудом сдерживал свои чувства. Он ничего не мог сделать, чтобы спасти своего коллегу. Слишком было поздно.

"Его уже нет с нами. Молись, мать. Его забрал Господь. Чуда не будет. Чудо будет потом." Чудовищные, жестокие слова. Они прозвучали из уст монаха на мою просьбу молиться о здравии твоем. Я потом поняла, почему он так сказал. Душу твою Господь забрал еще дома. А здесь, в реанимации, где тебе просто поддерживали жизнь, ты должен был что-то вспомнить. Вспомнить и покаяться.

А пока я ехала домой в такси и рыдала. "Господи, сделай же что-нибудь. но на все - Твоя воля". Водитель такси вжал голову в плечи, сделал тише ход машины, убрал зук радио, связь с диспетчером. А мне звонили и звонили. А я всем твердила: "Его уже нет." А ты быыыыл. Ты беспомощно лежал на холодной каталке в реанимации. Абсолютно одинокий. Абсолютно голый. Обвешанный множеством трубочек, которые все еще связывали твою жизнь - земную жизнь - с этим миром.

О чем ты думал? Даже не представляю. Возможно, надеялся, что еще выскочишь и закончится этот кошмар, который ты наблюдал только в кино. А может, прощался со всеми? Может, уже видел свою смерть в лицо? Мне кажется ты ее увидел еще пять дней назад. И ничего мне не сказал. Хотя я и так все это видела. Но ничего сделать не могла. Ты пил лекарства. И спал, просыпаясь на короткие мгновения.

"Вова, проснись... Поешь хоть что-нибудь.Не убивай меня." И ты, по доброте своей, ласково и уступчиво шептал: "Зая, хорошо я съем мааааленький кусочек хлеба с маслицем, и яйцо всмятку." Я мчалась готовить, а ты снова уходил в вечность, чтобы приготовиться уйти туда навсегда... Проснувшись, ты не мог есть. "Холод, голод и покой", - твердил мне. Какой холод? Жара под пятьдесят. Духота. Повышенная влажность. Голод? Да, он тебя раньше спасал. А сейчас не помогло. А вот покой теперь мне будет только сниться. Тебя уже нет.

Когда я приехала домой, твоя сестра и дочь встречали меня. "Его уже больше нет с нами" - со слезами, еле выдавила я из себя... Как потом выяснилось, эти слова я прокричала с таким надрывом, что слышали все, кто находился очень далеко от нашего с тобой дома. А ты быыыл. Ты просто тихо и мирно засыпал, как потом - через полгода, когда я осмелилась позвонить и спросить - как ты умирал, сказал твой коллега реаниматолог.Ты заснул. Это случилось в четыре утра.

Телефон был раскален докрасна. Я звонила и звонила: "Молитесь за раба Божьего Владимира." Дочь читала Псалтирь, обливаясь слезами. "Доктор, разрешите батюшку" - умоляла я по телефону, звоня в реанимацию. "Ваш муж уснул, и уже никогда не проснется. Он спит. Спит как обычный человек. Но утра не будет."

Тебя уже нет, но ты был. Ну, разве может ТАКОЕ присниться даже в самом страшном сне?..

Таблетка - одна, за ней - еще и еще. Я разговариваю с тобой... Но чувствую, как эта тонюсенькая нить, связывающая какое-то общение здесь с тобой, становится все тоньше. Я едва вижу твои черты. Сна нет. Ужаса тоже. Желание проснуться и понять, что все - сон. После третьей таблетки я проваливаюсь в короткое небытие. И практически тут же прихожу в себя. Я чувствую - ты здесь. "Вова?!" Ты спокоен. И молчишь. "Ты ушел таки? Ты бросил меня? Как я без тебя?" - беспомощно кричу я в этом немом диалоге, совершенно отчетливо понимая, что все уже бессмысленно. Мое существо продолжало страдать. А душа уже все знала еще тогда, когда я увидела на прощание твои глаза, как бы ты их не прятал от меня.

Ты пришел попрощаться. И был с нами. Дочь проснулась ровно в четыре. Как и я.

Нужно позвонить бы. Но на часах пятый час утра. А вдруг мне все показалось?! Нет, не буду звонить. Еще немного надежды, еще немного иллюзии, что ты еще жив. Зачем беспокоить реаниматолога. Я одиноко сижу, опустив голову на руки, возле телефона. Резкий звонок выводит из транса. На часах - 8 утра. "Ваш муж. Готовьтесь. Его уже нет." Мужчина на том конце провода, уже не раз говоривший эту фразу, смущен по-настоящему. В ответ он слышит не слезы, а сухие отрывистые фразы: "Когда умер. Когда забрать тело. Куда принести вещи.Что мне дальше делать - я никогда не хоронила мужа." Идет диалог, который как будто не со мной.

Все это время ты, хоть и находился в морге, еще был со мной. Я это чувствовала. А когда я увидела тебя в гробу, то снова впала в транс. Теперь я понимаю - что такое транс.

На лице твоем застыла гримаса недовольства. Я знаю, когда это бывает. Обижен. Но мы же договаривались, что если кто-то из нас и умирает, то тело не вносим в дом. Хороним от ореха возле дома, после стояния гроба в храме на литургии.

Все, кто находился в храме, а потом и возле нашего дома, не могли надивиться - на твоем лице была улыбка! Ты так улыбался, когда тебе было хорошо. А пальцы твоей правой руки?! Они были сложены в крестном знамении. И были. теплыми. "Позовите "скорую"!!! - вырвалось невольно у меня. Настолько пальцы были теплы. Настолько ты не был похож на мертвого. Но, прижавшись всем телом к тебе, погладив твои руки, погладив твой лоб, твои волосы, ощутила могильный холод. Тебя здесь нет. Ты покинул свое тело, обременявшее тебя в последнее время до такой степени, что тебе все казалось здесь постылым.И ты ушел.

Мы с тобой едем в катафалке, как совсем недавно везли твою мать. И ты снова улыбаешься мне сквозь свои роскошные усы. Беззвучно плачут сын, дочь, моя сестра, которая только сейчас поняла - насколько ты был родным... Мы едем в твой последний путь по этой земле. Чтобы расстаться здесь навсегда.О чем я думала в этот момент? Не поверишь!!! Я думала - скорее бы закончить этот страшный марафон. Положить тебя в землю и забыться. А когда тебя таки положили в могилу, я не могла дождаться - скорее бы уйти отсюда.

За поминальным столом твой сын ничего не мог есть. Дочь как будто застыла. А я улыбалась и. ела. На меня смотрели с непониманием. Да ты знаешь - я просто отмучалась! Но, как оказалось, эта передышка оказалась супер короткой. За ней наступили дни, когда я поняла, что самое страшное не позади. Самое страшное - сейчас. Твой пес преданно скулит, но это уже я готовлю его к прогулке, даю ему есть, а не ты. Мне никто не звонит - как будто умерла с тобой и я. Я иду из магазина, обвешанная пакетами, вся в слезах от беспомощности и боли - как физической, так и моральной. Я одна. Каждая минута - без тебя. Рядом, вокруг - каждая вещь твоя, еще пахнувшая тобою. Каждое место в доме, в городе. Все говорит о тебе. Вот я еду в маршрутке, а ты улыбаешься мне, посылая воздушный поцелуй губами, смущенно улыбаясь. И тут же ты идешь согбенным по улице, таща сумки с продуктами. Вон ты купаешься, с удовольствием выныривая из штормовой волны, набежавшей на тебя. А здесь ты снова влюбленно смотришь на меня, наводя на меня же объектив фотоаппарата. А сейчас заглядываешь в мою комнату, галантно улыбаясь: "Мадам, Вам кофе в постель?.." Я тебя вижу везде. Это жуткое кино не прекращается и сейчас.

Я скучаю по тебе. Когда дома нет твоей дочери, я разговариваю с тобой. Я советуюсь по всем вопросам. Даже переругиваюсь с тобой. Когда натыкаюсь на твои вещи, фото, кричу на тебя - отстань! Когда слышу нашу с тобой музыку, от души, причитая, плачу. Когда ищу какую-то твою вещь, ты мне тут же на нее указываешь. Боже, сколько это будет продолжаться?

Все говорят: жизнь продолжается. Неа. Она остановилась. Но нет. Она идет как бы параллельно с твоей. Я все время попадаю в какой-то иной ритм, непохожий на земной. И это понятно: мы же с тобой - два в одном, одно целое. А как может одна половинка жить по-другому, в ином ритме?..

Сегодня видела тебя во сне. Впервые за полгода! Сколько же я умоляла тебя - приди! Ведь я скучаю без тебя!!! Почему на этот раз пришел? Думаю, что отпросился - как это не по-детски звучит. Ведь смотреть на меня - такую несчастную и одинокую - тебе очень трудно ТАМ. Меня разбудила дочь: "Ма, уже пора вставать". А я, не желая даже шевелиться, чтобы не прогнать тебя, подумала: "Вот бы не проснуться вообще." Так было хорошо с тобой.

Да нет, ты знаешь, я же тоже усну когда-то. Навсегда. Молю Бога, чтобы на самом деле умерла во сне, с тобой. Чтобы никому не быть в обузу. Но я же тоже проснусь. И вместе с тобой! Меня держит вера в то, что будет утро. И будет жизнь. Иная. ТАМ, где тебе сейчас настолько хорошо, что ты приходишь ко мне редко. Чтобы дать четкие указания, когда они мне очень нужны, когда никто, кроме тебя, не может решить тот или иной вопрос.

Сейчас пишу тебе и снова обливаюсь слезами. Слушаю и слушаю в исполнении Петра Дранги, твоего любимого аккордеониста, "Танго в ночи". Этот танец мы начали с тобой в ту ночь, когда ты умер. Мы его танцуем с тобой до сих пор. Не оттопчи мне ноги, милый. Ты чувствуешь, я уже научилась шутить. Хоть и так горько.

До встречи, родной мой. Я люблю тебя. И будет еще утро. Наше с тобой!

Навеки твоя - твоя любовь, твоя жизнь, твоя надежда, твоя единственная и неповторимая - я.