Как у Царя-батюшки Бяда приключилась

У царёвых дочек-близняшек, Аннексии с Контрибуцией, девиц на выданьи, случилась в одно утро БЯДА. Почивать легли здоровёхоньки, но то-ли сквозняки дворцовые тому виной, то-ли менуэты с кадрилями заполночь, то-ли сами они квасу кислого опились да с ночной нуждой по половицам дубовым босиком скакали в нетерпении, квас он, известное дело, подопрёт - поскачешь, но наутро всю красоту их девичью, как корова языком слизнула.

Ай! Не было беды, так поди ж ты - приходи кума любоваться. Посмотреть и правда было на что. Глазки у царевен заплыли, скрылись под натиском невесть откуда взявшихся ячменей. Здоровенные гуги вскочили не просто так, а в три ряда!

Мамки-няньки крик-рёв подняли, всех переполошили, девки сенные кошками угорелыми заметались, бабки-шепотухи чёрным роем налетели, скрывая от всех убыль девичью. Один истопник Санька успел разок лишь глянуть и тут же рухнул около печки, затрясся весь, бельма свои бестыжие спрятав. Ему, паразиту, так смех свой утаить за притворным-то рыданием конешно легше. На суматоху вышёл Царь. Обозрел дочерей. Удивился сперва шибко, а потом осерчал...

У Царя-батюшки свои резоны гневаться. Дочерей замуж отдавать, а тут эдакое. И ведь самая-то подлость в том, что женихи уж прибыли, всё на мази: подарки, кредит, гуманитарная помощь, а у невест - вид не товарный. Это ж позор на всю Явропу, а не пир на весь мир получается... Тут Царица подоспела, давай его уговаривать. Дочерей мол, в порядок приведут - пустяшное дело. Чего там ячмень-то лечить? Плюнул, или кукишем ткнул в глаз и готово дело. На крайний случай сухарь ржаной примотать на ночь, авось само и рассосётся... Дал Царь-батюшка семь дён сроку, а сам поехал с будущими зятьями на охоту, строго-настрого приказав домочадцам, чтоб к возвращенью дочери сияли, как золотые червонцы. А иначе!..

Пошло лечение-мучение. Уж на что бабки шепотухи опытные, мамки-няньки заботливые, девки старательные, а ничего проклятые ячмени не берёт. Какие там плевки да кукиши с сухарями - ворожили по сурьёзному, без сна и роздыху. Знатоков полный дворец оказался, а никто помочь горю не может. Чего только не пробовали :

наговоры наговаривали,

травы заваривали,

припарки парили,

мёдом под месяцем светлёным мазали,

воду в ступе толкли и умываться давали,

в бане вениками хлестали,

ключевой водой окатывали,

салом разным зверинным пользовали,

можевеловые дымом окуривали,

серебро мыли, водой той поливали,

огнём пугали,

ножом круги по сучкам чертили...

Много ещё средств надёжных-испытаных опробовали, да всё бестолку. Из сил все уж повыбились и времени почти не осталось, последняя ночь, а утром и самодержец восвояси вернуться должен - придётся ответ держать. Казнить никого не казнит, но на недельку-другую всех из дворца повыгонит, а сам в запой уйдёт, поди потом, выковыривай его оттудова!..

Осталось последнее средство, самое опасное. Такое страшное, что при одной только мысли об ём, бабки шепотухи дрожмя-дрожали, а девки, так те штабелями в обморок хлопались... Жила в лесу за Бондаревой слободкой Василиса Ягишна, старуха-ведунья. Умная - страсть. Всё могла. Любую болячку вывести, мёртвого на ноги ставила... Ну, или наоборот там. Боялись её, конечно, но делать было нечего и сообща и трепеща порешили обратиться к старой ведьме за помощью.

Только хотели кричать Саньку-истопника, чтоб бежал сломя голову до Василисы Ягишны, да в ноги ей с размаху кидался, как вдруг, заухал филин, захохотал, завыли псы дворовые, а в дверь девичьей светёлки стукнуло три раза. Побледнели все, а месяц ясный в ужасе аж за тучу забился. Явилась ведьма сама, не иначе, как только зов почуяла. Ой, горе! Дверь заскрипела отворяясь, а там!..