Интеллигенты, гладиаторы и странствующие актеры.

Продолжим разговор о мужчинах.

Кстати, рассуждений о мужчинах, встречавшихся мне в жизни, вы таки не дождетесь. Некоторое их количество меня читает, и я не хочу дразнить гусей (идиома, господа, не воспринимайте буквально). Можете, прочитав сию запись, сами догадываться, что в свое время вы или я сделали не так. 

 Насчет своих литературных вкусов я уже, кажется, все изложила, пора взяться за кинематограф. Честно и сразу признаюсь: я не смотрела "Диких Марий" и "Богатые плачут в Санта-Барбаре", но видела отдельные серии. Сначала было любопытно, потом возник разумный вопрос - шо, таки все настолько плохо? Просмотрев по три-четыре серии из пяти-шести экранных жвачек, я поняла: таки да. Все не просто плохо, а очень плохо. Герои там плоски и картонны, уступая в плоскости и картонности только героиням.

Но это было позже, а начиналось все... начиналось все... начиналось все с "Приключений Электроника". Не помню, сколько мне было годков, когда я этот фильм увидела впервые, но тогда я уже достаточно варила головой, чтобы понять: мой идеал - вот он, на экране. Причем был это не великолепный Гусев, не кто-то из братцев Торсуевых, а профессор Громов. Я и посейчас очень люблю актера Николая Гринько, тогда же он восхитил меня до глубины меня. Умный, увлеченный человек, полностью лишенный снобизма (тогда я еще не знала этого слова, но значение подсознательно ощущала), совершенно не стесняющийся того, что в душе остался таким же мальчишкой, как Сыроежкин или Чижиков-Рыжиков.

Потом я очень долгое время росла, практически не заглядывая в телевизор - только на мультики. Мультфильмы любила (да и что это были за мультфильмы - "Маугли", "Золотая антилопа", "Летучий корабль", - словом, наша советская классика), только от "Ну, погоди" шарахалась. Прелестный зайчик вызывал отчетливое желание поймать его за уши и шарахнуть о какую-нибудь стенку.

Следующее мое впечатление от мужчины на экране можно смело отнести уже к подростковому возрасту. В театре "На Полянке" я тогда уже точно играла, потому что очень хорошо помню, как тыгыдымским аллюром неслась с репетиции к станции метро "Добрынинская", чтобы успеть домой - по кабельному каналу должны были показывать "Трех мушкетеров".

Не наших, конечно же, "Трех мушкетеров". Наш фильм я впервые увидела лет в пятнадцать, а роман Дюма прочитала в тринадцать. Это были американские "Три мушкетера" с изумительным Джином Келли в роли д'Артаньяна. Этот актер работал на тонкой грани между драматизмом и клоунадой; невероятная харизма и какое-то запредельное владение собственным телом - он на экране творил такое, что можно было весь фильм просидеть, уронив челюсть - приводили меня в восторг. Но восторгалась я именно актером - не персонажем.

Далее был Кларк Гейбл. "Унесенных ветром" я тогда уже видела, хотя и в отрывках, и никакого экстаза не испытала. Нет, Гейбл там отработал хорошо, честно и профессионально, ничего не могу сказать. Но оператор постоянно и назойливо совал в кадр милые гримаски Вивьен Ли, и в результате Ретт получился эдаким стандартным мачо - вполне подходящим фоном для блитательности Скарлетт. Я очень положительно отношусь к Ли как к актрисе, но, на мой взгляд, "Унесенные ветром" не дали ни ей, ни Гейблу и вполовину продемонстритовать свой талант.

Зато по тому же кабельному каналу показали "Неприкаянных". Вот это, ребята, был шок. Постаревший Гейбл рвал на тряпочки этот приливший к нему образ мачо, его герой входил в кадр некрасивым, пьяным, никаких благ не ждущим от этой подлой жизни; актер играл так, словно знал заранее, что это - последняя роль в его жизни. Он без дублеров валялся под копытами разъяренной лошади, он не лгал ни единым взглядом, он впервые за всю свою актерскую карьеру показал, как он может играть. "Я верю!" - молча кричала в экран четырнадцатилетняя зрительница - ему, умершему через несколько дней после окончания съемок.

Но и в этом случае меня волновал актер, а не персонаж. Персонаж был хорош и правдив, сыгран безупречно и мастерски, с той пронзительностью, с какой можно сыграть только в последний раз. Но я, зная о последствиях этих съемок, видела только Гейбла и его актерский подвиг.

А потом... Потом мне пришлось столкнуться с очередным идеалом на экране. Здесь речь шла уже не об актере, ибо актера этого я знать не знала, а именно о персонаже. Это был сериал "Последние дни Помпей". Когда я увидела его в программе, то подпрыгнула от радости - ибо роман читала, знала и любила. Телевизор включала с замиранием сердца. Причем замирало оно отнюдь не потому, что я была фанатом этой книги. Книга-то на самом деле - не шедевр, да и быть фанатом я не умела даже в те прекрасные времена. Просто незадолго до этого (ave все тому же кабельному, блин, каналу!) мне показали экранизацию "Борьбы за огонь" Рони-старшего. Я не знаю, какому обкуренному сценаристу пришла в голову идея сделать из вполне уже развитых кроманьонцев каких-то убогих питекантропов, которые все, что шевелится, либо жрут, либо трахают, но эта идея была воплощена. Так что я, обжегшись на молоке, на воду дула от всей души.

Первое впечатление - самое первое - было отрицательным. Во-первых, Лидон оказался ощутимо старше, чем помнился мне по книге (там его возраст напрямую не указывается, но по всему выходит, что лет двадцать), во-вторых, Франко Неро ну совершенно не был похож на древнего египтянина, в-третьих... А "в-третьих" не настало. Я влюбилась в этот фильм. Я влюбилась в Николаса Клэя, который своим обаянием заставил меня забыть, что Главк должен быть юным и тонко-звонким, а актеру уже хорошо за тридцать. Я влюбилась в Линду Перл, которая за все серии ни разу не выбилась из роли слепой. И - я влюбилась-таки в этого Лидона.

Дункан Регер на момент съемок был в самом расцвете спортивной формы и на роль гладиатора подходил идеально. Редкостно гармоничное сложение (даже тогда я не могла не понимать, что, в отличие от большинства экранных качков, его мускулатура наработана именно профессиональным спортом), красивое выразительное лицо, пластичность и настоящая, именно спортом наработанная реакция, - все было при нем. Но. Он казался еще и актером. Отличным актером. Настолько отличным, что на третье его появление в кадре я видела уже не Дункана Регера, а гладиатора Лидона.

Создатели фильма весьма ловко ухватили из романа эдакий "прокол" - среди кучи влюбленных один Лидон болтается без дела. Ну, и "влюбили" его в Нидию мастерским произволом. Лично я такую отсебятину недолюбливаю, но тут это было попаданием в яблочко.

Потому что образ заиграл всеми красками. Этот рослый мускулистый парень, хладнокровный боец на арене, желанный гость наглой и жестокой хозяйки таверны (в исполнении нежно мною любимой Франчески Колуцци), плоть от плоти самого дна Помпей, вдруг полностью преображался, когда рядом появлялась слепая рабыня. Это трогательно бережное, целомудренное отношение к любимой девушке, влюбленной в другого, эта искренность в дружбе, это страстное желание наконец освободить отца, это неприятие выпавшего шанса разделаться с соперником на арене - все словно шло наперекор его брутальной внешности, но в целом создавало удивительно красивый, чистый и цельный образ. Вопреки роману Лидон не погиб на арене, он спасся сам и вытащил из гибнущего города Нидию - но это не выглядело слащавым хэппи-эндом. Это было просто воздаянием по заслугам.

Примерно тогда же меня настиг и второй экранный герой... причем герой вовсе не эпического полотна, а детской (хотя - совсем ли детской?) киносказки. Приятельница как-то напела: "Турниры отменили, турниры отменили, как будто нет на свете ни отваги, ни любви". Это что, спросила я. Это в фильме "Не покидай.." принцесса поет, ответила она. Через несколько дней я увидела название этого фильма в программе. Дождалась, включила телевизор, поняла, что песню "Подари лошадку атаману" я уже слышала лет в десять (оказалось - в одиннадцать) и стала смотреть дальше.

И высмотрела.

Нет, немой парнишка, который по ходу действия обретает голос и оказывается принцем, меня не впечатлил. Красивый мальчик, гримеры постарались, правда, фехтует лажово и в фонограмму губами не попадает. Бурлеск и чудо - Вячеслав Невинный в роли короля. Томная, но остроглазая Федосеева-Шукшина - королева. Вкрадчивый и предельно жесткий Альберт Филозов - канцлер. И на фоне этих "зубров" - молодые актеры.

Вот один из молодежи меня и зацепил всерьез. Звали его Владимир Ставицкий, а играл он Жака, бродячего актера. Славное, обаятельное лицо, лучистая улыбка, ловкие движения. Глаза - даже при не самом лучшем качестве кинопленки эти глаза становились то темно-синими, то прозрачно-хрустальными. Бродячий актер: старый фургон, беспородная кобыла, гитара, шляпа и красавица жена - вот и весь дом. Не самая главная, не самая романтическая и даже не самая выигрышная роль. Но в тот момент, когда я его увидела, я поняла, что больше всего на свете хочу оказаться в его фургоне - и ехать, ехать, ехать... Радоваться их с Мартой счастью, чистить по утру старую лошадь, куском перетопленного сала промазывать сбрую вечерами... И ехать. За горизонт и дальше. Только бы был рядом такой человек - напрочь лишенный вской показной брутальности, но надежный, как каменная стена. А уж в качестве кого он будет рядом - так ли важно?

Лидон и Жак - они, такие непохожие, задали мне вектор поиска. Мужчина должен быть - в первую очередь другом. Не терминатором, за железным плечом которого можно сидеть клушей, а именно - другом. Ощущение человека родным и близким вырастает не из страсти - из дружбы.

Я потом, став взрослой, здорово потанцевала на граблях, но это уже совсем другая история. 

  

Продолжение следует.