Сказки Поперечного

Джамперы или те, кто прыгает. (cон-сказка)

  

Знаю, знаю это развлечение, когда к ногам экстремала привязывают резиновый канат, и он прыгает с вышки. Канат натягивается и джампер, а они называют себя - джамперы, те, кто прыгает. Так вот, этот джампер повисает вниз головой и раскачивается в такой позе еще несколько раз. Пока хватает эластичности резины. Туземцы джунглей Амазонки, правда, не обремененные большим достатком, прыгают, привязавшись к лианам, за неимением резиновых жгутов. 

Но я, похоже, в цивилизованной стране. У меня классное снаряжение джампера. Широкий сыромятный ремень желтой телячьей кожи удобно охватывает лодыжки, прочный металлический каркас, к которому прикрепляются три карабина. На каждый из карабинов в свою очередь одеваются по три петли резиновых жгутов, всего девять жгутов. Так надежней. 

Меня готовят два инструктора. Оба в белых одеждах. Белые, кажется кожаные, да точно кожаные, куртки и такие же белые кожаные штаны со шнуровкой по боковому шву. Очень достойно и стильно. Инструкторы работают, слажено и как бы не спеша, но в то же время очень быстро. Один устанавливает ремни с карабинами на мои ноги. Проверяет прочность закрепления. Потом поднимает голову и интересуется, не слишком ли туго затянул, в полете ничего не должно отвлекать. 

Кажется, мне знакомо его лицо. Точно это какой-то мой очень старинный приятель. И очень хороший приятель, потому что при виде его на меня обрушивается теплая волна воспоминаний. Его подбадривающую улыбку я помню из самых глубин моего детства. Причем нет никакой фальши, видно, что он на самом деле рад за меня. Но как его зовут. Я забыл его имя. И тут я вспоминаю, что никогда не знал его имени, зато отчетливо всплыл эпизод, когда мы встретились. Это было на реке, когда я учился плавать. Для этого нужно было переплыть на тот берег. Так учились все. Сначала доходишь до середины реки по дну, когда вода поднимается до подбородка, нужно сильно оттолкнуться и вот ты уже плывешь. В этом и вся инструкция. Возможно, дело было в том, что я не успел сосредоточиться и как следует оттолкнуться. Последний шаг уже на цыпочках провалился в пустоту, отчего меня охватил страх. Но я был уверен, что именно так учатся плавать, поэтому стал отчаянно барахтаться, понимая при этом, что я никуда не плыву, что меня просто сносит река. И тогда появился он на деревянной лодке. Он схватил мою руку и резким движением положил ее на борт лодки. Я только почувствовал, как будто мне в руку почти насильно сунули что-то очень уверенное и непоколебимое. Я поднял глаза и увидел его добрейший, спокойный взгляд и ту знаменитую улыбку. Он спросил всего лишь одну фразу: ну что, доплывешь? Я уже знал, что теперь я умею плавать: доплыву. И доплыл.

Теперь инструкторы примеряют на меня кожаную куртку грубой кожи с массой карманов, кнопок и хлястиков, а также на голову одевается шлем. Нет не уродливая мотоциклетная тыква, а настоящий остроконечный стальной шлем русских витязей. Зачем все это, - удивляюсь, - чтобы голова, что ли была тяжелее? Инструкторы аккуратно застегивают на мне все молнии и застежки. Второго я тоже отчетливо помню, и тоже приятные воспоминания из детства. Наверное, они были старшеклассниками в моей школе, когда я учился классе в третьем. Я их помню по линейкам, переменкам, они даже играли в нашей гандбольной школьной сборной, были пионервожатыми в нашем летнем лагере. Да, точно я даже ходил с ними в разведку во время детской милитаризированной игры «Зарница». Ох, и нахохотались мы тогда втроем в лесу, наелись черники и малины. Странная была разведка. Елки! Так это же была никакая ни разведка, - дошло до меня, - это они меня из лесу выводили. Видимо, я заблудился и не заметил, а они меня вывели так, что я ничего и не понял. 

Значит это не развлечение, и я не в парке аттракционов, иначе, зачем бы на вышке были мои хранители? Я пытаюсь оглядеться и вижу, что вышка поднята несколько выше облаков. Так что земли я собственно и не вижу, под ногами только нервно клубящийся туман. 

И тут, как это обычно бывает во сне, до меня доходит вся грандиозность замысла этого прыжка. Я как будто разом все понимаю, а как будто слышу эти смыслы из уст инструкторов. 

- Твоя задача заменить карту памяти. - В руке у меня появляется пластиковая пластинка с ровным рядом медных, блестящих зубцов разъема. Обыкновенная карта памяти, как в любой цифровой фото- или видеокамере. - Мы вывели тебя точно на цель, но у тебя будет очень мало времени. Какие-то доли мгновений, когда резины уже максимально растянулись, но ты еще не начал обратного движения вверх. На расстоянии вытянутой руки прямо перед собой увидишь панель управления, - кажется, инструкторы повысили голос, они буквально кричали мне на ухо, стараясь преодолеть усилившийся свист ветра и кряхтенье, перекатывающихся клубней облаков, - твоя задача быстро выдернуть старую карту памяти из пульта и на ее место вставить новую. Запомни, работаешь двумя руками: одной выдергиваешь, другой вставляешь, но обязательно до характерного щелчка, до щелчка! 

О чем-то еще они меня хотели предупредить, когда я буду еще до натяжения нити, еще в свободном полете, чтобы я не отвлекался, не тратил время. Что-то еще я хотел у хранителей переспросить, почему нужно все так сложно, почему нельзя как-нибудь прямолинейней? Просто спуститься, произвести ремонтные работы, без риска, без спешки. Они искренне рассмеялись, оценив мой юмор, похлопали меня по плечу, и кивнули на рассыпавшуюся цепочку, отделявшую меня от среза. Пора!

Я прыгнул.

Я знал, от чего хранители меня предостерегали. Я помнил, что, пролетая в свободном полете, ты каждый раз проскакиваешь все свои жизни. Слой за слоем, пространство за пространством. Не в смысле прожить жизни заново, а как раз наоборот. Возникают дела недоделанные, поступки не совершенные, они как будто ждут, что ты вернешься и доделаешь их. Вот сюда ты собирался сходить и так и не пошел. Это ты хотел посмотреть и решил: а еще успею, не успеешь. Выбирая эти книги в магазине, я честно собирался их прочитать, так они и пылятся на полке. А вот этого я тайно и страстно желал, я вожделел этим, но палец о палец не ударил, чтобы этого добиться. И моя однокурсница так и сидит в общаге на койке и ждет, что я её поцелую. Призывно машет мне рукой, ничего не требуя, просто так - развлечься. А вот эта уже посерьезней, эта пытается ухватить меня в объятия, но гладкие кожаные одежды выскальзывают. У-ух! облегченный вздох, как тогда, когда под утро захлопнул за собой дверь её квартиры после первой и последней совместной ночи. Понимаю её, и не осуждаю, у нее дочь, у нее программа материнства и гнездования. А я мимо пролетаю. Обиды, обещания, не сбывшиеся надежды, встречи, переговоры, не сложившиеся сделки. Сколько всего собрано наивного урожая, все пролетает калейдоскопом. Иногда сосредотачиваюсь на нахлынувшем чуть дольше и чувствую, что залипаю, время замедляется. Но нельзя: жжет ладошку чип. Иначе будет как в прошлый раз, после чего наставники долго меня выцеливали да вызванивали по краям и лабиринтам не пройденных дорог. 

  Проскакиваю зону сумеречной памяти. Ага, чувствую натяжение резин на ногах. Знаю, что это никакие не каучуковые эластики в материальном смысле этого слова, это человеческие качества, связывающие меня с верхом, и позволяющие вернуться обратно. Ответственность, искренность, прозрачность для духа, любовь, осознание, доброта, их много. Каждый раз эти качества натягиваются, напрягаются, когда в жизни предстоит решительный, поворотный шаг. Собственно, от наличия и проявления этих качеств зависит сам выбор и шаг, и поворот. Так и сегодня, когда мне предстоит сменить программу работы принципов. Принципы, они как Основной Закон, по которому все живет и животные, и растения, и реки, и моря, и вся планета в целом. Я пытаюсь лихорадочно вспомнить, что у нас тут стряслось с этими принципами, что потребовало замены карты. Что-то связанное с тормозами, с внутренней саморегуляцией. Когда любая жизненная программа не сворачивается вовремя сама, по добру - по здорову, а всегда катастрофично обрушивается, исчерпав весь свой и чужой жизненный ресурс. Или ее приходится насильственно ликвидировать, что тоже катастрофа. Кажется, в моем чипе заложен новый принцип, позволяющий избежать катастрофы. Это самооценка, что-то вроде сравнения результата работы любой программы с эталонным состоянием, с божественной миссией. Такая своеобразная обратная связь, которая позволяет принципу самому себя ограничивать и корректировать в случае отклонения от эталона. Неужели вплоть до самоликвидации принципа, когда он видит свое деструктивное действие? Круто! Такого еще не бывало. До испарины напрягаюсь, пытаюсь вникнуть в суть замысла, понимаю, что это мне не дано, да и некогда.

Влетаю в город, вернее над ним. Вылетев из смутного прошлого, врываюсь в яркое будущее. Город горит огнями. Правильные концентрические автодороги расчерчены идеальными радиальными проспектами, все в блестках мигающей рекламы и уличного освещения с желтыми и красными реками противотекущих потоков машин. Красота!! Будто лесная паутина, собравшая вечернюю росу, блестит, украшенная бусинками, в лучах заходящего солнца. Я лечу прямо в середину, прямо в яблочко этой гигантской мишени. А вот и машинный зал. Обыкновенный огромный машинный зал. Множество приборных панелей, мониторов, клавиатур. Снуют озабоченные операторы, стремительно надвигаясь на меня вместе с полом. Странно, что моя скорость не уменьшается. Пора бы уже сработать и натяжению нитей. Различаю нужный пульт. Он несется прямо мне в лоб. Опа! Что это? Вожатые не сказали, что моя флэшка будет под стеклом. Как же я его разобью, у меня же нет с собой никакой железки. А ШЛЕМ!! успеваю сообразить я одновременно с ударом острия моего шлема о стекло. Конечно, от такой мощи стекло разлетается брызгами, а за ним и кассета для чипа и сам чип, и даже приборная доска, в которой они были установлены. Но и это не останавливает мою инерционную скорость, и я, тараном раскидывая обломки пультов, почему-то в виде деталей от конструктора LEGO, проламываю так же и пол в машинном зале и оказываюсь в каком-то подвале, то ли туннеле.

Приплыли! Ну, я и дура-ак! Ну, дурак! Полнейший и исчерпывающий идиот! Ну, дали тебе простое поручение. Одно единственное поручение. Взял чип, подлетел, одной рукой дернул, другой воткнул. Все! И не надо было глазеть по сторонам и залипать в памяти, и не надо было умничать и пытаться проникнуть в замысел. Ну не дано это тебе, не твое это. А теперь вклеился, как муха в патоку. Здесь даже воздух вязкий, как будто кисель пьешь. Понятно, почему сюда невозможно послать ремонтную экспедицию, все залипнут. Поэтому только джамперы, и только прицельные кинжальные воздействия. Хотя с первого взгляда казалось, что здесь обыкновенные люди, на самом деле - это нежити, те, кто не имеет связи с верхом. 

Нужно выбираться. Первым делом проверяю карабины и крепления своих эластичных возвращателей. Какие-то оборвались, эти безнадежно растянулись. Стоп, а это что такое, нащупываю уверенность? Это же трос. И это не резина, это стальной трос. Ай да наставники, ай да хранители! Они оставили мне для страховки сознание в виде стального троса. И тут он стал натягиваться, стоило мне о нем подумать. Они меня поднимают. Вовремя. Я уже стал было интересоваться, происходящим вокруг. А это может оказаться навсегда. 

Медленно, ноги вверху, голова внизу, поднимаюсь, сначала через провал в полу, потом сквозь развалины приборного пульта. Нежити суетятся, пытаются восстановить разрушенное, что-то ищут, ругаются. Кажется, им чего-то не хватает. Я знаю, чего им не хватает. Не заменил программу, так, по крайней мере, старую раздолбал. Но меня они не замечают. В их газетах будет опубликовано что-нибудь про необычное природное явление, или непредсказуемую техногенную катастрофу. Какая-нибудь очередная теоретическая туфта про накопление технологических ошибок, приводящих к катастрофе, и что все это не беда, поскольку стимулирует прогресс. Поднимаюсь над машинным залом. Дураков нет, на этот раз я закрываю глаза перед прохождением пространства памяти о не случившемся.

Я снова на вышке. Два инструктора опять снаряжают меня для прыжка. Но на этот раз это уже не мои хранители. Это служащие более низкого уровня. Потому что облака над нами. Нет, не сплошная пелена, а веселые белые барашки, сквозь которые улыбается Солнце. Солнце отражается от множества шлемов, настоящее пшеничное поле золотых колосьев потому, что сколь хватает глаз во все стороны - вышки, вышки, вышки, а на них джамперы со своими инструкторами. Кто-то готовится к прыжку и внимательно слушает инструкцию. Иные оживленно разговаривают, обмениваются впечатлениями от приключений, смеются. То там, то тут вниз срываются яркие точки. Кто по одиночке, кто группами. У каждого своя работа. У каждого своя синхронизация пространства и времени.  

- На этот раз тебе не потребуется ничего выдергивать, ничего менять. Просто подлетаешь и нажимаешь всего одну клавишу. Клавиша вызывает звук. Звук вливается во всеобщую, вселенскую космическую Музыку. Все! Больше от тебя ничего не требуется. Готов? Давай!

В.По-Перечный.

05.01.05. Москва. 

 

  Содержание журнала

• В Канаде разоблачена очередная фальшивка армянского агитпропа ...